Заседание кафедры богословия состоялось 31 января 2018 г.
На научном семинаре доклад по теме «Профессор Василий Татакис о византийской пайдейе» сделал священник Игорь Иванов.
Священник Игорь Иванов «Профессор Василий Татакис о византийской пайдейе».
Доклад 31.01.2018 на заседании кафедры богословия СПбДА
Василий Татакис (1896-1986) – известный в западной науке как Бэзил Татакис (Basil Tatakis) – родился 31 декабря 1896 года в греческой деревушке Синети и был девятым ребенком в семье Николая и Аргиры Татакис. В 1914 году в возрасте 20 лет Василий закончил так называемую Евангельскую школу в древнейшем малоазийском городе Смирна. После завершения Первой мировой войны он поступил в Афинский университет, где изучал филологические науки с 1919 по 1922 год. Спустя шесть лет Василий поступил в парижскую Сорбонну, где в течение двух лет изучал философские науки (1928-1930).
Более 20 лет Василий Татакис преподавал в греческих школах (1922 по 1945) в разных районах Греции и Кипра. Одно время был даже директором школы. При этом он совершенствовал свое образование. Так в 1930-32 годах Татакис учился в университете в Салониках. Это было плодотворное время для сформировавшегося мыслителя.
В 1933 вышли сборники его философские работы:
- Проблема истины (1933),
- Трагедия знаний (1933) и
- На земле размышления. Философский диалог (1933).
В 1934 году по предложению коллеги Александра Делмузоса стал директором вновь созданной экспериментальной университетской школы в Салониках. Проработав в ней четыре года, он был уволен по политическим мотивам в 1938 году. Тем не менее, это не помешало ему защитить докторскую диссертацию по философии в 1939 году о Панеции Родосском.
В 1939 году Василий Татакис женился на Марине Креи (1910-1964). В браке родилось две дочери – Ника и Аргира. С 1945 по 1958 год Татакис работал в качестве научного консультанта в Министерстве образования Греции. В 1947-1956 годах он преподавал историю древней и византийской философии, а также читал курс по современной английской философии и логике в философском обществе Атенеум, основанном Евангелосом Папануцосом (1900-1982).
В этот период вышли две ключевые книги В.Татакиса:
- Вопросы христианской и византийской философии (1952)
- Учение христианской философии (1967).
Интересно наблюдение Татакиса о соотношении философии и филологии (риторики) в их рецепции христианской мыслью. На примере Элия Аристида (вторая софистика) он показывает позиционирование преференции филологии перед философией: «по Аристиду совершенный человек воспитывается не философией, а риторикой (литературой), развивающей его способности. Именно софисты преподавали в византийской высшей школе. И не стоит забывать, что многие святые отцы были их учениками».
В самом деле византийскими интеллектуалами в деле образования филология зачастую ставилась во главу угла. Характерно, что профессор В. Татакис даже особо изучал наследие выдающегося греческого педагога Герасима Влаха (1605-1685), опубликовав в 1973 году работу об этом филологе, философе и богослове.
Здесь можно сделать такой комментарий:
В качестве учебных пособий или материалов для лекций Иоанникий и Софроний Лихуды использовали свои рукописные конспекты лекций, которые они посещали в Италии: Софроний в стенах Падуанского университета, а Иоанникий – у известного дидаскала Герасима Влаха в Венеции. Большая часть этих рукописных материалов находится в отделе рукописей РГБ в собрании Московской духовной академии и в РНБ. Эти материалы в большей степени предназначались для изучения дисциплин, преподававшихся на старших курсах.
В 1687 году Патриарший казенный приказ приобрел для Славяно-греко-латинской Академии 132 книги. Фактически все они предназначены для обучения и характерны для библиотек высших учебных заведений Западной Европы и Греции XV–XVIII столетий. Почти все издания из списка поддаются отождествлению, а отдельные экземпляры приведенных в документе книг сохранились до настоящего времени. Следует отметить, что использование в учебном процессе указанных авторов было характерно и для других учебных заведений Христианского Востока XVII–XVIII вв. Лихуды не могли обойтись и без важнейших грамматических печатных трудов. Среди приобретенных книг два основополагающих учебника греческого языка в XV–XVIII вв. также значатся в списке: это Грамматика Феодора Газы, греческого ученого XV в., и Грамматика Константина Ласкариса, которая была создана во 2-й половине XV в.
Продолжая разговор о Татакисе, нужно сказать, что лишь в 1958 году в возрасте 62 лет он был, наконец, избран профессором философии Фессалоникийского университета и преподавал в нем (в 1962 г. став деканом факультета философии) до своей отставки в 1967 году. Спустя семь лет, в 1974 году, Василий Татакис был избран членом Греческого философского общества, а еще через восемь лет его достижения в гуманитарной науке были высоко оценены, что выразилось в присвоении ему Афинской академией звания «Заслуженный деятель исторических и социальных наук» (1982). Василий Татакис отошел ко Господу 2 февраля 1986 года в Афинах. Ему было 90 лет. Обширная книга его воспоминаний была издана в 1993 году: Βασίλειος Ν. Τατάκης, Απομνημονεύματα. Βιογραφική μυθιστορία, ΜΙΕΤ, Αθήνα 1993. – 650 σ.
Как отмечал современный исследователь Линос Бенакис, «общей философской направленностью трудов Татакиса была «пневматократия», метафизические основания которой он обозначил еще в своем раннем очерке Проблема истины (1933). Свое внимание Татакис обращал не только на «достижения философской мысли Античности (издав множество переводов, комментариев и монографий на эту тему), но и на творческий импульс христианской веры, который проявился также в непрерывной истории греческой философии. Татакису были свойственны образцовое качество речи, методическая выверенность и яркая стилистика, но главным образом, его отличал высокий педагогический идеал и дух подлинного христианского просвещения, в силу которого он всегда защищал живые элементы греческой культуры, сочетая их вековую мудрость с современным опытом и передовыми идеями».
Приведем несколько цитат из размышлений Татакиса о связи аскетики и философии, в частности кинизма и стоицизма из главы про византийский мистицизм (См.: Tatakis B. Christian Philosophy in the Patristic and Byzantine Tradition. Rollinsford, 2007. Pp.109–117).
«Огромное число христиан, количество которых все более возрастало, с любовью обращались к монашескому образу жизни и приходили в монастыри – «города ангелов», как их тогда называли, – и вели жизнь «пустынников», «анахоретов-отшельников» или жили в пещерах, куда приходили многие или подвизались на верху столпов древних зданий. Они искали того, чтобы полностью отрешиться от попечений мирской жизни, дабы обеспечить себя благоприятными условиями, создать своего рода «школу» и благоприятную среду, которая позволит им посвящать себя достижению совершенства. Потребовались годы, для того чтобы монашество получило таковые большие возможности для развития и приобрело огромное нравственное влияние, которое было настолько велико что императоры и патриархи должны иметь в виду мнение монахов в решении крупных церковных религиозных и даже политических вопросах.
В мышлении подвижника есть, как мы уже говорили ранее, многочисленные элементы из произведений киников и учения о добродетели стоиков и неоплатонической теории об отвращении к материи. Однако Лествица не является возрождением деятельно-практического учения древних философов. Совершенно излишне и неверно полагать, что все древнегреческие воззрения теперь были усвоены христианством. Основные добродетели теперь это вера, надежда и любовь. И самая большая из них, говорит Лествица, это любовь…
Признаком чистой души является непрестанная любовь к Богу. Соединенная с Богом душа посредством непорочности и чистоты она не имеет нужды в научении со стороны… Итак, человек достигает Бога не путем диалектических рассуждений, то есть через разум, а прилепляясь к Нему всей душой через любовь.
…Мы сказали, что Лествица нам часто напоминает о стоиках и киниках. Пределом блага, любви для стоиков было преимущественно бесстрастие, невозмутимость души, что позволяет владычественному, то есть уму быть совершенно сосредоточенным, не развлекаемым, действительно величественным. Но согласно Лествице бесстрастие является последней высочайшей ступенью. Благодаря этому, человек умертвил свои члены, но он умертвил не только свои члены, но и ум свой, свое человеческое, и эгоистическое и достиг высшей степени послушания. Для стоиков бесстрастие — это цель, конечная цель, совершенство человека. Тогда человек принимает свою судьбу без всякого протеста, добровольно сопрягается с ритмом мира, с той ролью, которую ему определил Логос (Зевс). И если он видит, как говорят стоики, что Слово ему определило быть царем, то он примет роль царя, а если же увидит, что ему определено быть бродячим циркачом, то он снова это воспримет. Это добровольное принятие и терпение является пределом мудрости стоиков. Для подвижников согласно Лествице бесстрастие не является ни конечной точкой, ни целью, но только средством. Оно является таким состоянием которого достигает человек приходит, поскольку он делает то, что он мог, то, что было в его силах. Это завершение его подготовки, не ради стяжания стойкости и терпения, но для того чтобы превзойти самого себя, чтобы принять в себя свет, Бога, чтобы явиться пред Богом. Это является предворением обожения, которого взыскует мистик. Обожение это состояние, которое в силу создания человека “по подобию” конечно же достигается “по благодати”, а не “по сущности”».
Здесь можно отметить, что Иоанн Лествичник в некоторых источниках называется схоластом и ритором, что лишний раз подтверждает приоритет риторического мышления над философским в византийской пайдейе, целью которой является гармоничное воспитание тонко чувствующей слово души.
В качестве примера такового гармоничного устроения мысли Василия Татакиса приведем фрагмент из его книги «Цель человека»:
«Поразмыслим о словах святителя Григория Богослова: «В нас, по скудости в прекрасном, природа всегда жаждет того, в чем имеет нужду, и это желание недостающего нам есть само вожделевательное расположение нашего естества». (Григорий Нисский. О душе и воскресении. Греческая патрология. Т. 46, С. 92). Этот краткий отрывок содержит глубокий и точный диагноз природы человека. Давайте рассмотрим его. Все описываемое здесь есть следствие обращения в себя. Поскольку, как говорит святой Григорий, наша природа страдает «по скудости в прекрасном», она с жадностью бросается к тому, в чем имеет нужду, то есть к прекрасному – к благу. И поскольку это так, то «вожделевательное расположение» нашего естества, его содержание и цель есть желание того, чего ему недостает.
«Скудность в прекрасном» – это не просто констатация факта, но и подтверждение того, что природа человека осознала эту свою «скудность». Это также означает, что «прекрасное» составляет сущность человека, является завершением его естества. И потому человек – охотник за прекрасным – всегда с жадностью бросается к нему. Бросается, но не может воспринять его полностью.
Так мы сбиваемся с верного пути по восполнению нашей скудности, и «прекрасное» остается в своей полноте недостижимым для человека. И все же человеческая жизнь приобретает свой подлинный смысл лишь настолько, насколько ее «вожделевательное расположение» составляет желание прекрасного, ибо, только вкусит его человек, так сразу понимает, сколь оно ему необходимо.
Именно так метафизически обосновывается духовная природа человека. Ее корень и сущность есть желание прекрасного. И поскольку мы жаждем того, чего нам не хватает, метафизическое обоснование зиждется на плодотворном осознании этой нашей нужды. Именно осознание скудости нашей в «прекрасном» возносит человека к Вратам «вечно недостающего». Так, благословенная нужда открывает путь обожению. Человек пытается походить на Бога, являющегося для него и Высшим Абсолютом, и Прекрасным Благом.
Если же мы после всего этого обратимся к современному человеку, то мы без труда обнаружим, что он погружен, главным образом, в изучение внешних предметов и изобретение технических средств как для их исследования, так и для удовлетворения своих желаний. Желаний, целью которых является не «прекрасное», но благополучие человека. Ему не хватает обращения внутрь, ведущего к метафизическому постижению его собственной природы как нужды прекрасного. Стало быть, ему не хватает важнейшего компонента осуществления его духовной природы. И потому современному человеку, дабы избежать бурного моря, а еще точнее – хаоса нигилизма, куда влечет его поверхностное стремление к благополучию, необходимо вновь обратиться внутрь себя и открыть метафизические глубины своей природы, вновь обрести в себе очищающее и спасающее стремление к прекрасному. И тогда найдут себе оправдания и наука, и техника, и человек вновь обретет себя как метафизическое сознание, а не как трансцендентный разум, как того хотел Кант. И тогда в нем вновь возгорится свет духовности.
И да будет мне позволено в этой связи подчеркнуть, что главной своей задачей философия должна считать освобождение человека от его собственных достижений, дабы, отрешившись и став независимым от них, он смог бы сам управлять своим духовным развитием. Только так человек станет готов постичь метафизические глубины своего бытия. Именно это имел в виду великий физик Р. Оппенгеймер, говоря: «Нам нужны философы, а не ученые, ибо истина – удел мудрости, а не науки» (Τατάκης Β. Ἡ πορεία τοῦ ἀνθρώπου, Ἀθὴνα, 1984. σσ. 61-64. В докладе приведен отредактированный автором перевод с этого ресурса: URL: http://www.pemptousia.ru/2014/10/%d0%bf%d1%83%d1%82%d1%8c-%d0%b2-%d1%81%d0%b5%d0%b1%d1%8f/).
Доклад о. Игоря Иванова закончился обсуждением положений мировоззрения В. Татакиса. В семинаре приняли участие аспиранты кафедры богословия.
